Научная дискуссия об экономически целесообразных для соответствующего уровня развития страны объемах и относительно оптимальной структуре государственных расходов как в целом, так и по отдельным функциональным разделам и статьям имеет давнюю историю (см.: Lucas, 1988; Barro, 1991; Barro, Lee, 1993; Tanzi, Zee, 1997; Iradian, 2007; World Bank, 2006; 2007; Moreno-Dodson, 2013), но консенсус в этих вопросах так и не достигнут. Имеющиеся эмпирические исследования (см.: Lucas, 1988; Aschauer, 1989; Barro, 1996; Barro, Sala-i-Martin, 1995; Feldstein, 1996; Alesina et al., 1999; Devarajan et al., 1997) достоверно указывают лишь на наличие некоторого уровня госрасходов (в долях ВВП), до достижения которого их наращивание способствует экономическому росту, а при его превышении негативно влияет на экономическое развитие. Этот уровень может существенно различаться для развивающихся и развитых стран. В России в 2010-2016 гг. совокупные государственные расходы составляли 35-40% ВВП, и, по мнению ряда экономистов (см.: Идрисов, Синельников-Мурылев, 2013), выход за эти пределы в существующих институциональных условиях не будет стимулировать экономический рост.

Вопрос о влиянии структуры государственных расходов на экономическое развитие тем более не имеет однозначного ответа. При определении оптимального размера бюджетных ассигнований на отдельно взятое направление методически корректно сопоставлять уровень расходов с получаемым результатом (см.: Кнобель, Соколов, 2012). Однако если для одних направлений расходования бюджетных средств он хорошо идентифицируется уже в текущем периоде (например, социальные расходы автоматически обеспечивают наблюдаемый уровень доходов определенной категории граждан) или с некоторым временным лагом (расходы на здравоохранение могут приводить к росту продолжительности жизни, увеличению рождаемости, снижению младенческой смертности; расходы на правоохранительную деятельность могут обеспечить снижение количества преступлений в стране, но зафиксировать это можно спустя несколько лет), то для расходов по таким функциональным разделам, как национальная безопасность и национальная оборона, практически не существует достоверных количественных показателей, однозначно идентифицирующих эффективность потраченных бюджетных средств (Barro, 1991; Dicle, Dicle, 2010).

Цель настоящего исследования - проанализировать экономическую эффективность государственных расходов в России в 2000- 2016 гг., оценив мультипликативное воздействие этих расходов на ВВП и экономический рост. В частности, на основе оценки SVAR-моделей изучается эффективность государственных расходов в России с точки зрения влияния их структуры на экономическое развитие. Кроме того, анализируются возможные экономические последствия бюджетного маневра в пользу производительных расходов, а также представлена оценка влияния изменения структуры бюджета расширенного правительства за последние годы на экономический рост.

Основные подходы к анализу эффективности бюджетных расходов с помощью оценки мультипликатора: мировой опыт

Государственные расходы выступают одной из важных компонент ВВП страны. Согласно известному макроэкономическому тождеству, Y = C + I + G + NX, где: Y - выпуск; С - потребление; I - инвестиции; G - государственные расходы; NX - чистый экспорт. Для России в 2016 г. доля госрасходов в ВВП составила 35,9% . В разных странах она колеблется от 20 до 55% .

Активное использование бюджетной политики в период мирового финансового кризиса 2008-2009 гг. породило новую волну научных дискуссий о ее возможностях и эффективности. Основной вопрос: какое влияние оказывает увеличение госрасходов сегодня на выпуск в будущем? В экономике данный эффект количественно измеряется при расчете мультипликатора государственных расходов, характеризующего отношение прироста ВВП к их увеличению. Среди экономистов есть разногласия по поводу того, каким должен быть мультипликатор госрасходов - больше или меньше 1, насколько допустимы с точки зрения эффективности бюджетных расходов его отклонения от 1.

Теоретически на данный вопрос можно ответить при помощи моделирования, однако выводы из построенной модели сильно зависят от изначальных предположений. Чтобы подтвердить это, рассмотрим ранее упомянутое тождество: Y = C + I + G + NX, означающее, что все, что произведено (Y), должно быть кем-нибудь потреблено (C + I + G + NX). Предположим, что госрасходы увеличиваются, и попытаемся понять, как это повлияет на ВВП.

Правая часть тождества представляет спрос на товары и услуги в экономике за определенный период. Так как госрасходы - одна из компонент этого спроса, их увеличение оказывает прямое положительное воздействие на него. Однако увеличение госрасходов косвенно влияет на частный сектор, который определяет остальные три компоненты спроса.

Во-первых, увеличение госрасходов будет отрицательно воздействовать на потребление домохозяйств, так как их рост должен быть сбалансирован увеличением совокупных налоговых сборов - либо одновременным, либо через некоторое время в будущем. В обоих случаях снизятся располагаемый доход домохозяйств и соответственно потребление - в силу эффекта дохода. В стандартных предположениях, когда выполняется рикардианская эквивалентность, домохозяйства полностью компенсируют увеличение госрасходов, уменьшая потребление 1:1. Это позволяет им больше сберегать, чтобы покрыть будущее увеличение налогов. Такой случай полного замещения опирается на ряд предположений, которые в реальности не выполняются. Соответственно потребление снизится в меньшей мере, чем увеличатся госрасходы.

Во-вторых, рост госрасходов отрицательно влияет на инвестиционную активность бизнеса, который ожидает, что в будущем увеличатся налоги, относящиеся к их видам деятельности. Очевидно, эти налоги уменьшают ожидаемую доходность проектов, дестимулируя инвестиции. Таким образом, частные инвестиции вытесняются государственным потреблением, что в долгосрочной перспективе приводит к ухудшению качества отбора инвестпроектов и, как следствие, к снижению отдачи от инвестиций.

В-третьих, увеличение госрасходов за счет описанного выше эффекта дохода снизит спрос на импорт. Однако одновременно с этим будут расти процентные ставки из-за увеличения спроса на деньги в условиях повышения номинального ВВП в силу увеличения госрасходов, и национальная валюта укрепится, соответственно увеличится импорт. Таким образом, результирующее изменение импорта будет незначительным, а укрепление национальной валюты, в свою очередь, неизбежно приведет к сокращению экспорта.

Следовательно, можно ожидать, что рост расходов государства окажет негативное воздействие на объем потребления домохозяйств, совокупных инвестиций и чистого экспорта. Соответственно единственная компонента, действующая в сторону увеличения спроса, - само государственное потребление.

Однако для полноты картины необходимо учитывать влияние госрасходов на другую часть тождества - на предложение. В макроэкономической теории предложение товаров и услуг определяется тремя переменными: технологией производства, капиталом и эффективным трудом. Увеличение любой из этих переменных приводит к росту выпуска.

Под технологией производства понимают знания, которые позволяют экономике производить больше при фиксированном количестве капитала и эффективного труда. Предполагается, что технология постепенно совершенствуется. В зависимости от модели этот процесс может быть случайным или детерминированным. Но в обоих случаях рост госрасходов не влияет на технологию или влияет незначительно (за исключением ситуаций, когда растут ассигнования на НИОКР).

Аналогично, в теоретических моделях предполагается, что капитал меняется медленно. Новые здания и оборудование требуют времени для постройки и установки; инвестиционные проекты - на планирование, согласование и реализацию. По этим причинам капитал предполагается фиксированным в краткосрочной перспективе, то есть госрасходы не оказывают на него значимого влияния.

Напротив, эффективный труд, под которым понимают количество отработанных часов с учетом различий в квалификации рабочей силы (часы инженера ценятся больше, чем рабочего), - это переменная, которая может подстраиваться под изменившиеся условия в экономике уже в краткосрочной перспективе. Гибкость данной переменной в том, что новых рабочих можно быстро нанять, уже работающих - перевести на частичную занятость или уволить. Поэтому возникает вопрос: приведет ли увеличение госрасходов к росту количества отработанных часов и соответственно выпуска? Ответ, как обычно, зависит от величины нескольких разнонаправленных эффектов.

С одной стороны, сокращение располагаемого дохода домохозяйств из-за ожидаемого роста налогов вынуждает их снижать количество часов своего досуга и увеличивать количество рабочих часов (эффект дохода). С другой стороны, рост налогов, вызывающий уменьшение зарплаты домохозяйств, приводит к замещению рабочих часов досугом (эффект замещения). Следовательно, суммарный эффект для предложения труда зависит от того, какой из двух эффектов окажется сильнее. Отметим, что если финансирование госрасходов происходит не за счет увеличения текущих налогов, то эффект замещения окажется незначительным и эффект дохода приведет к росту предложения труда и соответственно товаров и услуг.

Суммарный эффект от роста госрасходов для ВВП зависит от величины всех эффектов для спроса и предложения товаров и услуг. Увеличение госрасходов непосредственно ведет к росту спроса. Но это прямое влияние на спрос компенсируется уменьшением других его составляющих. Со стороны предложения количество эффективных часов может как увеличиться, так и уменьшиться. Чтобы уравнять спрос и предложение товаров и услуг, в модели обычно присутствует переменная, которая свободно подстраивается под изменившиеся условия в экономике. Обычно это реальная или номинальная процентная ставка. Из обзора теоретических моделей (Ramey, 2011) следует, что в теории можно получить достаточно широкий диапазон значений мультипликатора в зависимости от того, за счет каких средств финансируются госрасходы, и других факторов. К сожалению, этот диапазон значений такой широкий, что нельзя однозначно сказать, приведет увеличение госрасходов к росту ВВП или нет.

Так как теория не дает однозначного ответа на вопрос о знаке и величине мультипликатора, следует ответить на него эмпирически. На первый взгляд кажется, что это можно сделать, сопоставляя ряды данных по объемам госрасходов и ВВП и наблюдая, увеличивается ВВП сверх своего обычного тренда при росте госрасходов или нет. Однако из-за ряда проблем эта задача усложняется.

Например, если на данных наблюдается корреляция между динамикой госрасходов и ВВП, то это не позволяет однозначно утверждать, что рост ВВП вызван ростом госрасходов, так как может быть и наоборот: рост ВВП выступает причиной роста госрасходов. Обойти проблему причинности можно через фокусирование оценки эффективности бюджетных расходов на функциональных разделах и направлениях финансирования, о которых априори известно, что они не подвержены изменениям вслед за динамикой ВВП.

Другая сложная проблема для эмпирической оценки эффекта от увеличения госрасходов - ожидания экономических агентов. Обычно государственный бюджет определяется за несколько кварталов до того, как он начинает исполняться, соответственно домохозяйства и фирмы могут подстраивать свое поведение уже в настоящем, зная о будущих событиях в экономике. Например, фирмы могут заранее создать дополнительные рабочие места и закупить больше промежуточных товаров, чтобы быть готовыми к ожидаемому росту спроса на их продукцию в обозримом будущем. В то же время нанятые рабочие начнут покупать товары на полученную зарплату. Таким образом, эффект от увеличения госрасходов в будущем может возникнуть уже в текущем периоде, что приведет к недооценке мультипликатора госрасходов на ВВП.

Один из подходов к эмпирической оценке мультипликаторов, позволяющих решить указанные выше проблемы, предполагает применение векторной авторегрессии (VAR) - статистического метода выявления корреляции (зависимости) в данных. Если имеются длинные ряды по госрасходам, ВВП и ряду других переменных, то VAR-метод позволяет каждой переменной присвоить число, показывающее, как даже незначительное изменение этой переменной влияет на ВВП. Чтобы решить проблему влияния ожиданий экономических агентов, делается ряд предположений об их осведомленности о бюджетной политике и вводится ограничение на то, в какие моменты госрасходы могут влиять на ВВП. Обычно процесс изменения госрасходов в VAR-модели частично детерминированный. Предполагается, что экономические агенты, зная, как устроен процесс расходования государственных средств, могут предвидеть его детерминированную часть, но не могут предсказать случайную, которая называется шоком. Поэтому, идентифицируя шоки и определяя, как ВВП реагирует на них, можно решить проблему ожиданий агентов. Для решения проблемы эндогенности (взаимного влияния госрасходов и ВВП) в VAR-методе вводятся ограничения на зависимости между переменными, исходя из априорных предположений исследователя. Например, модель может быть построена так, что только шоки госрасходов, возникшие в предыдущие четыре квартала, могут повлиять на ВВП в текущем квартале.

Еще один метод, который позволяет избежать описанные выше проблемы эмпирического оценивания мультипликатора госрасходов, - «повествовательный подход» (narrative approach, см.: Romer, Romer, 1989). Для оценки ожиданий экономических агентов относительно будущих госрасходов этот метод предполагает использование официальной информации, например, бюджетных документов, новостных статей, официальных прогнозов рынка и др. Сравнение построенных ожиданий динамики госрасходов с реальной динамикой позволяет определить их неожиданные шоки и затем оценить, как ВВП реагирует на них.

В теоретической и эмпирической литературе показано, что значение мультипликатора госрасходов (или фискального мультипликатора) может зависеть от множества факторов, определяющих институциональную структуру экономики. К таким факторам можно отнести следующие:

• степень открытости экономики - мультипликатор, при прочих равных условиях, будет больше в менее открытых экономиках (Barrell et al., 2012; Ilzetzki et al., 2013);
• степень регулирования рынка труда государством - мультипликатор будет больше в странах с сильными профсоюзами и высокой степенью регулирования рынка труда (Cole, Ohanian, 2004; Gorodnichenko et al., 2012);
• развитость финансовых рынков - в странах с менее развитым финансовым рынком мультипликатор будет больше (Dolls et al., 2012);
• режим обменного курса - в странах с фиксированным обменным курсом мультипликатор будет больше (Born et al., 2013; Ilzetzki et al., 2013).

Как можно видеть, результаты исследований свидетельствуют в пользу гипотезы, согласно которой чем более открыта и менее зарегулирована экономическая система, тем меньший эффект для ВВП будет иметь рост общего уровня государственных расходов. Кроме того, в эмпирической литературе показано, что фискальный мультипликатор зависит от состояния бизнес-цикла: в периоды падения экономики мультипликатор в среднем больше (Jordа, Taylor, 2016; Batini et al., 2012; Baum et al., 2012). Таким образом, влияние фискальных стимулов на экономику может сильно зависеть от фундаментальных факторов экономической среды.

В литературе различают кратко и долгосрочный мультипликаторы в зависимости от механизма влияния госрасходов на ВВП. Принято считать, что рост госрасходов в краткосрочной перспективе влияет на ВВП через увеличение количества отработанных часов, то есть через количество труда. В долгосрочной перспективе влияние госрасходов на ВВП достигается путем накопления капитала (см.: Ramey, 2011). Соответственно кратко и долгосрочный мультипликаторы могут существенно различаться. Данное наблюдение важно при объяснении вариации мультипликаторов госрасходов в различных сферах экономики.

Влияние роста государственных расходов на увеличение количества эффективных часов, отработанных при производстве, будет примерно одинаковым для разных секторов экономики. Если государство решило дополнительно потратить 100 млн ед. национальной валюты на приобретение новой военной техники для нужд армии или медицинского оборудования для больниц, то производители той и другой продукции увеличат выпуск на 100 млн ед. национальной валюты, наняв новых рабочих или стимулируя повышение производительности труда уже существующих. Таким образом, краткосрочное влияние госрасходов на ВВП через увеличение отработанных часов будет примерно одинаковым в обеих сферах экономики.

Совсем иная ситуация в случае долгосрочного влияния госрасходов на ВВП через воздействие на капитал, используемый в экономике. Оно будет существенно зависеть от сферы экономики, к которой эти расходы относятся. Так, государственные расходы на покупку военной техники теоретически могут привести к тому, что армия станет лучше функционировать и уровень защиты страны от внешних угроз повысится, граждане станут чувствовать себя в большей безопасности и смогут работать эффективнее, однако техника для армии будет продуктом конечного потребления. В случае с государственными расходами на медицинское оборудование население начнет пользоваться более качественным медицинским обслуживанием, тем самым станет более здоровым, что будет означать увеличение человеческого капитала в экономике.

Если попытаться численно измерить изменение человеческого капитала в результате увеличения госрасходов, то величина этого изменения будет разной в двух рассмотренных случаях. Более того, однозначно утверждать, в каком случае накопление капитала окажется больше, нельзя: результат существенно зависит от текущего состояния экономики. В нормальной ситуации, когда уровень защиты от внешних угроз приемлемый, а сами внешние угрозы невысоки, увеличение человеческого капитала за счет улучшения показателей здоровья населения будет больше, чем вследствие ощущения большей безопасности.

Исходя из различий во влиянии на накопление капитала, государственные расходы принято делить в литературе на производительные и непроизводительные (IMF, 1995; Kneller et al., 1999; European Commission, 2012; Gupta et al., 2005). Производительные расходы в долгосрочной перспективе стимулируют экономический рост через накопление капитала. К ним относят расходы на строительство, инфраструктуру, здравоохранение, науку, образование. Непроизводительные расходы соответственно не влияют значимым образом на накопление капитала, если их уровень уже превышает некоторый минимально необходимый. К ним относят расходы на безопасность и правопорядок, национальную оборону, ЖКХ, содержание государственного аппарата. Из этого определения следует, что долгосрочный мультипликатор производительных расходов будет больше, чем непроизводительных, что подтверждается эмпирически (см.: Bose et al., 2007; Baldacci et al., 2008; Dunne, Uye, 2010).

Описанные выше различия в долгосрочном влиянии госрасходов на разные сферы экономики определяют разное влияние расходов на ВВП не только в долго-, но и в краткосрочной перспективе, поскольку экономические агенты формируют ожидания относительно будущего и меняют свое поведение в настоящем. Если ожидания агентов относительно перспектив накопления капитала и роста ВВП будут различаться в случаях, когда государство тратит 100 млн ед. национальной валюты на покупку военной техники или медицинского оборудования, то решения, которые агенты принимают сегодня, также будут различаться. Примером могут служить решения предпринимателей относительно инвестиций в текущем периоде. Если они ожидают, что экономика будет расти высокими темпами, то они станут больше инвестировать в текущем периоде, так как эти инвестиции позднее обеспечат высокую доходность. Увеличение инвестиций прямо влияет на рост ВВП уже в краткосрочной перспективе - через наращивание совокупного спроса в экономике. Соответственно (косвенное) влияние госрасходов на ВВП в краткосрочном периоде будет зависеть от сферы экономики: производительные расходы окажут большее влияние на ВВП, чем непроизводительные. Таким образом, краткосрочный мультипликатор государственных расходов, как и долгосрочный, зависит от сферы экономики.

В работе: Corsetti et al., 2012, авторы проводят эмпирический анализ детерминант мультипликаторов государственных расходов, используя данные по 17 странам ОЭСР за период 1975-2008 гг. Они пришли к следующим выводам: во-первых, влияние шоков госрасходов на макропоказатели систематически изменяется в зависимости от выбранного режима обменного курса (при фиксированном курсе мультипликатор госрасходов в среднем больше); во-вторых, мультипликатор госрасходов увеличивается во время кризиса.

Существует ряд исследований (Mountford, Uhlig, 2008; Blanchard, Perotti, 2002; Perotti, 2004; Giordano et al., 2008), где также используется VAR-подход применительно к мультипликаторам госрасходов (как общих, так и по отдельным статьям) и показано, что значение мультипликатора варьирует от 0,2 до 1. Такую большую разницу можно объяснить предположениями относительно идентификации шоков. В работе: Aschauer, 1989, на годовых данных с 1949 по 1985 г. для США показано, что а) невоенные расходы значительно больше влияют на совокупную производительность, чем военные расходы; б) влияние военных расходов на совокупную производительность статистически не значимо; в) расходы на «базовую» инфраструктуру (улицы, автомобильные дороги, аэропорты, общественный транспорт, системы водоснабжения и т. д.) оказывают большее положительное влияние на рост производительности, чем расходы на другие цели.

По данным о государственных расходах в 30 развивающихся странах за период с 1970 по 1990 г. (см.: Bose et al., 2007) было выявлено значимое положительное влияние на экономический рост только расходов на образование, влияние остальных направлений бюджетных трат оказалось незначимым. Анализируя данные по 118 развивающимся странам с 1971 по 2000 г. (Baldacci et al., 2008), авторы выявили положительное и значимое влияние государственных расходов на образование и здравоохранение на экономический рост за счет увеличения капитала в этих сферах. Более того, существует взаимообусловленность между расходами на образование и здравоохранение: более образованные индивиды требуют более высокого качества и количества услуг в сфере здравоохранения, и наоборот: рост сектора здравоохранения требует более высоких знаний и квалификации медицинского персонала, получаемых в сфере образования. Согласно результатам того же исследования, увеличение расходов на образование на 1 п. п. ВВП повышает среднегодовые темпы роста подушевого ВВП на 1,4 п.п. в последующие 15 лет. Увеличение государственных расходов на здравоохранение на 1 п.п. ВВП приводит к росту среднегодового подушевого ВВП на 0,5 п.п. Отмечается существенный временной лаг, в течение которого фиксируется положительное влияние этих расходов на экономический рост: около 2/3 прямого влияния расходов на образование наблюдается в первые 5 лет, но полный эффект можно ожидать лишь спустя 10-15 лет.

В эмпирической литературе активное научное обсуждение влияния военных расходов на экономическое развитие началось с работы: Benoit, 1978, в которой автор установил прямую положительную связь между ними. Это породило обширные исследования, но до сих пор консенсуса в этом вопросе нет (см.: Dunne, Uye, 2010). В первых работах (обзор 39 исследований см. в: Ram, 1995) не было существенных доказательств положительного влияния военных расходов на экономический рост, но не было выявлено и подтверждений их отрицательного влияния (обзор 54 исследований см в: Dunne, 1996). Выводы более поздних исследований стали сводиться к их незначимому или отрицательному влиянию на рост экономики (Smith, 2000; Fisher, Peters, 2010; Barro, Redlick, 2011). Различия в полученных оценках можно объяснить сложностью при подборе необходимых переменных, а также неоднородностью расходов государства на оборону. Полученное отрицательное влияние, как правило, наблюдалось в странах, переживающих военно-политический кризис и серьезные бюджетные ограничения (Smaldone, 2006). Согласно обзору 103 исследований влияния расходов на оборону, в 20% исследований оно оценено как положительное, в 37 - как отрицательное, в 43% значимая связь не выявлена. По оценкам для группы африканских стран (см.: Dunne, Uye, 2010) было установлено существенное отрицательное влияние военных расходов на экономический рост (коэффициент при соответствующей переменной равен -4,98). Согласно обзору 170 исследований (см.: Dunne, Tian, 2013), получены более устойчивые результаты, опирающиеся на обширные статистические данные по военным расходам, в соответствии с которыми авторы склоняются к отрицательному влиянию военных расходов на экономический рост. Тем не менее в этих исследованиях не решена проблема эндогенности из-за отсутствия качественной инструментальной переменной.

Среди российских работ можно выделить исследование: Иванова, Каменских, 2011, в котором анализируется эффективность госрасходов в России в 2000-2010 гг. Авторы рассчитали как общий мультипликатор для совокупного объема госрасходов, так и отдельные мультипликаторы для функциональных разделов госрасходов (национальная экономика, ЖКХ, окружающая среда, социальная сфера, культура, национальная оборона, безопасность и правоохранительная деятельность, общегосударственные вопросы). Для получения значений мультипликаторов используется двухшаговая процедура (см.: Corsetti et al., 2012). Авторы получают значение фискального мультипликатора 0,13, что показывает низкую эффективность государственных расходов в целом. Что касается мультипликаторов для отдельных направлений расходов бюджета расширенного правительства, то наибольшую эффективность показали госрасходы на национальную экономику, ЖКХ и охрану окружающей среды (мультипликатор равен 0,55). Для «силовых» расходов оценка мультипликатора составила 0,29, а для культуры и социальной сферы - 0,2.

В работе: Дробышевский, Назаров, 2012, также оценивается величина мультипликатора государственных расходов в России. Использовались следующие данные: совокупные государственные расходы федерального (1999-2011 гг.) и консолидированного (1999-2010 гг.) бюджетов; налоговые доходы федерального (1999-2011 гг.) и консолидированного (1999-2010 гг.) бюджетов; расходы на национальную оборону федерального бюджета (1999-2011 гг.); ВВП и совокупное потребление домашних хозяйств (1999-2010 гг.). Для всех указанных переменных использовались поквартальные данные в подушевом выражении и сопоставимых ценах 2005 г. При этом применялась размерность от двух до четырех переменных и учитывались лагированные значения от 1 до 3. Авторы оценивали величину мультипликатора методом структурной векторной авторегресии (SVAR) и получили следующие значения мультипликаторов (на данных по федеральному бюджету): 0,3-0,4 для мультипликатора по выпуску и 0,2 - по потреблению. Кроме оценки общего мультипликатора, в этой работе оценивалась величина мультипликатора военных расходов. В результате мультипликаторы по доходу и по потреблению для данного функционального направления оказались незначимыми и маленькими по абсолютной величине.

Как можно видеть, много исследований посвящено оценке мультипликаторов госрасходов. В ряде из них исследуется долгосрочное влияние изменения госрасходов на ВВП, в других - краткосрочный эффект. Главными эконометрическими трудностями во всех подобных работах выступают наличие возможной обратной связи (уровень ВВП определяет уровень госрасходов), влияние иных переменных (например, стихийное бедствие стало причиной падения ВВП и госрасходов одновременно) и риск занижения эффекта от госрасходов из-за влияния переменных, текущее значение которых определяется ожиданиями относительно будущего. Если не учитывать наличие этих проблем при построении и оценивании моделей, то оценки могут оказаться смещенными.

В целом рост совокупных государственных расходов способствует росту экономики, однако значения мультипликаторов государственных расходов различаются для разных функциональных направлений. В большинстве исследований показано, что государственные расходы на образование, здравоохранение, науку, транспорт и коммуникации положительно влияют на экономический рост. Кроме того, в последнее время большинство авторов склоняются к мнению, что увеличение расходов на оборону и другие «силовые» статьи либо не оказывает влияния на экономический рост, либо влияет отрицательно. Постепенно, с развитием методов оценивания фискальных мультипликаторов, полученные в эмпирической литературе результаты все больше свидетельствуют о позитивном влиянии на экономический рост производительных расходов и о негативном - непроизводительных.

Оценка эффективности бюджетных расходов в России

В нашем исследовании мы используем эмпирическую методологию, основанную на подходе: Corsetti et al., 2012, к оценке структурной векторной авторегрессии (SVAR). Это некоторая модификация классического метода векторной авторегрессии (VAR) и отличается от последнего тем, что накладывает дополнительные ограничения на матрицы коэффициентов. В настоящее время этот метод считается наиболее адекватным инструментом оценки фискальных мультипликаторов (см.: Clarida, Gali, 1993; Blanchard, Perotti, 2002; Mountford, Uhlig, 2008). Мы оцениваем мультипликаторы по отдельным направлениям расходования бюджетных средств: на национальную безопасность и правоохранительную деятельность, национальную оборону, образование, здравоохранение и спорт, дорожную инфраструктуру и транспорт. Выбор именно этих направлений бюджетных расходов обусловлен доступностью непрерывных рядов данных и тем, что именно они наиболее обсуждаемые и их можно изменить. (В отличие, например, от социальных расходов, которые создают самую серьезную нагрузку на государственный бюджет, однако при текущей системе пенсионного и страхового обеспечения они определяются количеством получателей и в среднесрочной перспективе их трудно изменить.) Кроме стандартных спецификаций с использованием таких переменных, как ВВП, совокупные бюджетные расходы и бюджетные расходы по отдельным функциональным разделам, мы также используем в качестве экзогенной переменной цены на нефть марки Brent . Включение в уравнения этой переменной объясняется сохраняющейся зависимостью от нефтяной отрасли российской экономики в целом и доходов федерального бюджета в частности.

При оценке используются данные Росстата по ВВП России с 2000 по 2016 г. в текущих ценах и постоянных ценах 2008 г. (в квартальном измерении), а также данные Федерального казначейства об исполнении бюджета расширенного правительства РФ за 2000-2016 гг. Переменные совокупных расходов и расходов по функциональным разделам переведены в постоянные цены 2008 г. с использованием квартальных данных по дефлятору ВВП для Российской Федерации (источник - Росстат).

На рисунке представлена динамика расходов бюджета расширенного правительства (в % ВВП) по отдельным функциональным разделам за 2000-2017 гг. За исключением последних лет, расходы по различным разделам сильно коррелируют между собой: одновременно падают или растут в зависимости от уменьшения или увеличения общих расходов бюджета. Однако в 2014-2016 гг. наблюдался явный уклон в сторону госрасходов на национальную оборону: они выросли с 3,2 до 4,4%, а расходы по остальным выбранным разделам не изменились или даже снизились .

Чтобы оценить мультипликаторы расходов для рассматриваемых разделов бюджетной классификации, предположим, что экономическая система России описывается моделью из двух одновременных уравнений: определяющего расходы бюджета и определяющего ВВП. При этом в модели обе переменные по умолчанию эндогенные. Соответственно для оценки этой динамической системы необходимо сделать дополнительные предположения, например о том, что некоторые переменные экзогенные по отношению к другим, исходя из их экономического смысла. Предположим, во-первых, что цена на нефть на мировом рынке задана экзогенно; во-вторых, что расходы бюджета в текущем периоде не зависят от ВВП того же периода. (Это предположение разумное, так как расходы бюджета в текущем году в соответствии с требованиями бюджетного законодательства определяются законами (решениями) о соответствующих бюджетах бюджетной системы страны, принятыми в предыдущем году, и потому не зависят от ВВП текущего периода.) Таким образом, рассматриваемая модель для оценки мультипликаторов бюджетных расходов имеет следующий вид:

где: Poil - средняя квартальная цена на нефть (в долларах); Gi - расходы по i-му функциональному разделу (направлению); Y - квартальный ВВП; e - структурные шоки соответствующих переменных. Расчеты проведены по данным с I кв. 2002 до IV кв. 2016 г. Для нас наибольший интерес представляет коэффициент a21, который отражает реакцию ВВП на единичный шок бюджетных расходов в текущем периоде. Если произойдет независимое увеличение логарифма расходов на 1, то в ответ на это логарифм ВВП увеличится на величину a21. (В терминах самих переменных это равносильно тому, что в ответ на 1-процентный рост бюджетных расходов ВВП увеличится на a21 процентов.) Модель оценивается для разного количества лагов: одного, двух и трех, а конечная модель выбирается на основе стандартных информационных критериев (AIC и BIC). Мы приводим оценки только коэффициента a21, который интерпретируем как мультипликатор бюджетных расходов по ВВП. Результаты оценок этого мультипликатора в SVAR-модели с тремя лагами (именно модель с таким количеством лагов была выбрана на основе информационных критериев) представлены в таблице 1.

В целом можно заключить, что полученные результаты согласуются со значениями мультипликаторов бюджетных расходов для Российской Федерации в других работах (см.: Иванова, Каменских, 2011; Дробышевский, Назаров, 2012). При этом наши результаты подтверждают гипотезу, согласно которой производительные расходы (на образование, здравоохранение и спорт, дорожную инфраструктуру и транспорт) имеют больший мультипликативный эффект для ВВП, чем непроизводительные (прежде всего на национальную оборону и в меньшей степени - на национальную безопасность и правоохранительную деятельность).

Оценка эффекта от изменения структуры бюджета

С точки зрения экономической политики наибольший интерес представляет анализ сравнительной эффективности различных направлений расходования бюджетных средств. Как упоминалось выше, согласно современным представлениям об общественных финансах, непроизводительные расходы, в отличие от производительных, в основном выступают конечным потреблением ресурсов, а значит, имеют меньший мультипликативный эффект для ВВП. Значения мультипликаторов могут существенно отличаться по странам, но их соотношение для производительных и непроизводительных расходов всегда не в пользу последних (см.: Kneller et al., 1999; Gupta et al., 2005; Bose et al., 2007; Baldacci et al., 2008; Dunne, Uye, 2010). Таким образом, изменение структуры бюджета может сказываться на долгосрочном экономическом росте за счет различных мультипликативных эффектов производительных и непроизводительных статей расходов бюджета.

Для оценки влияния структуры расходов бюджета на долгосрочные темпы экономического роста мы оценивали SVAR-модель, в которой в качестве структурной переменной используется темп прироста ВВП, а не его уровень:

где: T - налоговые доходы бюджета; G i - расходы по отдельным разделам (направлениям) бюджета; ΔY/Y - темп прироста ВВП.

Модель оценена на основе квартальных данных с 2009 по 2016 г. Оценка проводилась для случая одного и двух лагов (большее количество лагов на таком временном отрезке оценивать не представляется возможным - модель будет требовать слишком большого числа оцениваемых параметров), после чего выбиралась наиболее подходящая модель на основе стандартных информационных критериев (AIC и BIC).

Вид матрицы коэффициентов перед вектором ошибок обусловлен выбором следующих идентифицирующих предположений. Первое: отношение налоговых доходов к ВВП - наиболее экзогенная переменная и в текущем периоде зависит только от своих шоков и не зависит от шоков остальных переменных. Это предположение вполне реалистично, поскольку большая доля доходов бюджета относится к нефтяным доходам, которые зависят от цены на нефть и не зависят от расходов бюджета и ВВП России. Второе предположение такое же, как и в предыдущей модели: госрасходы в текущем периоде не зависят от изменения ВВП в том же периоде.

Здесь интерес представляет коэффициент a32, выступающий мультипликатором бюджетных расходов по ВВП. В модели (2) этот коэффициент показывает, на сколько процентных пунктов изменится темп прироста ВВП в текущем периоде, если расходы увеличатся на величину, равную 1 п. п. ВВП.

В таблице 2 представлены значения краткосрочных мультипликаторов на основе оценки модели (налоговые доходы бюджета, расходы по отдельным разделам (направлениям) бюджета, темп прироста ВВП) с двумя лагами (именно модель с таким количеством лагов была выбрана на основе информационных критериев). Как можно видеть, мультипликаторы для расходов на здравоохранение и спорт, дорожную инфраструктуру и транспорт больше, чем для расходов на национальную оборону. Это означает, что даже краткосрочное влияние производительных расходов на темпы роста ВВП в целом больше, чем непроизводительных.

Полученные результаты в целом подтверждают гипотезу, согласно которой непроизводительные расходы (в первую очередь на национальную оборону) оказывают негативное краткосрочное влияние на темпы экономического роста, в отличие от производительных (на образование, здравоохранение, транспорт и дорожное строительство). В то же время отметим положительное влияние расходов на национальную безопасность и правоохранительную деятельность.

Представляет интерес оценка характера долгосрочного влияния бюджетных расходов по тем или иным функциональным разделам, то есть как изменяется некоторый стационарный уровень экономического роста вследствие изменения той или иной макроэкономической переменной (долгосрочные мультипликативные эффекты). Предполагая стационарность VAR и нулевое математическое ожидание вектора ошибок (e T,t e G,t e Y,t ) T , можно определить математическое ожидание от уравнений системы следующим образом:

Если предположить, что повышение уровня бюджетных расходов происходит при изменении параметра δ Gi/Y , то соотношение между эффектом такого вмешательства для стационарного уровня экономического роста и эффектом для стационарного уровня расходов - его можно назвать долгосрочным мультипликатором такого вмешательства - будет рассчитываться следующим образом:

В таблице 3 представлена оценка таких долгосрочных мультипликаторов бюджетных расходов по различным функциональным разделам (направлениям).

Примечательно, что значение долгосрочного мультипликатора для расходов на национальную безопасность и правоохранительную деятельность принимает отрицательное расчетное значение, в отличие от краткосрочного значения. Этот результат подтверждает гипотезу, согласно которой расходы в текущем периоде по этому функциональному направлению могут приводить к увеличению выпуска и темпа роста ВВП, однако в средне- и долгосрочной перспективе оказываются непродуктивными и, в сочетании с расходами на национальную оборону, снижают темпы экономического роста. Отрицательный результат для долгосрочного расчетного мультипликатора расходов на дорожную инфраструктуру и транспорт можно объяснить недостаточно обоснованным выбором и завышенными ценами создаваемых (реконструируемых) объектов инфраструктуры, низкими показателями реального ввода новых объектов в этом секторе и чрезмерно большими сроками реализации данных инвестиционных проектов.

Полученные результаты позволяют оценить, как те или иные изменения в структуре расходов по выбранным функциональным разделам (направлениям) могут привести (если они планируются) или привели (если они уже произошли) к изменению темпов роста экономики в краткосрочной (5-7) и долгосрочной (10-15 лет) перспективе. Действительно, некоторое изменение структуры бюджетных расходов, согласно описанным выше и оцененным моделям, приводит к изменениям темпов роста:

где: Δgrowth SR(LR) - эффект для темпа роста ВВП в краткосрочной (долгосрочной) перспективе; ξ i SR(LR) - значение краткосрочного (долгосрочного) мультипликатора бюджетных расходов по i -му функциональному разделу (направлению); Δ(G i /Y) - изменение доли i -го функционального раздела (направления) бюджетных расходов в ВВП.

Имеются работы (Идрисов, Синельников-Мурылев, 2013; Кудрин, Соколов, 2017), в которых анализируется текущая бюджетная политика России и предлагаются способы изменения структуры бюджетных расходов (бюджетного маневра). Так, в: Кудрин, Соколов, 2017, предлагаются конкретные меры бюджетного стимулирования экономического роста, предусматривающие перераспределение расходов в пользу производительных направлений: увеличение расходов на образование на 0,9 п. п. ВВП, на здравоохранение - на 0,7 п. п. ВВП, на дорожное хозяйство и транспорт - на 0,9 п. п. ВВП; сокращение расходов на правоохранительную деятельность на 0,5 п. п. ВВП, на национальную оборону - на 0,3 п. п. ВВП.

Если предполагаемый «бюджетный маневр» касается ближайшей перспективы (например, с 2019 г.) и пока носит гипотетический характер, то за последние годы фактически изменилась структура расходов бюджета расширенного правительства: снизились расходы на образование (с 3,7% ВВП в 2011 г. до 3,5% в 2017 г.), на здравоохранение и спорт (с 3,5% ВВП в 2011 г. до 3,3% в 2017 г.), на национальную безопасность и правоохранительную деятельность (с 2,5% ВВП в 2011 г. до 2,3% в 2017 г.). Выросли расходы на национальную оборону (с 2,5% ВВП в 2011 г. до 3,1% ВВП в 2017 г.) и на транспорт и дорожное хозяйство (с 2,0% ВВП в 2011 г. до 2,1% в 2017 г.).

Оценим, как изменение структуры бюджетных расходов в 2011- 2017 гг. повлияло на темпы роста ВВП. Для оценки этого влияния, как и потенциального влияния «бюджетного маневра», применяется формула (5), в которой используются представленные в таблицах 2-3 значения кратко и долгосрочных мультипликаторов. Отметим также, что мы оцениваем эффект изменения структуры расходов бюджета расширенного правительства только по пяти выбранным функциональным разделам (направлениям): образование, здравоохранение, национальная безопасность и правоохранительная деятельность, национальная оборона, дорожное хозяйство и транспорт. В наших оценках отсутствуют такие важные направления расходов, как «социальная политика» и «общегосударственные вопросы». Во-первых, расходы на социальную политику во многом определяются пенсионными выплатами, которые зависят от демографической траектории, а потому во многом предопределены. Во-вторых, статистические ряды данных по другим направлениям не стабильны во времени: некоторые подстатьи бюджетных расходов могли переходить из одного направления расходов в другое. Отсутствие квартальных данных по этим отдельным подстатьям не позволяет получить корректную выборку по некоторым направлениям бюджетных расходов в рассматриваемый период. Соответствующие расчеты представлены в таблице 4.

Согласно нашим расчетам, перераспределение ресурсов от непроизводительных расходов к производительным в результате «бюджетного маневра» могло бы повысить краткосрочный темп экономического роста на ~0,4 п. п. (на горизонте 5-7 лет среднегодовые темпы роста могли быть выше на 0,4 п. п.), а изменение структуры расходов бюджета расширенного правительства в 2011- 2017 гг., наоборот, имело негативный краткосрочный эффект ~0,3 п. п. Естественно, долгосрочные эффекты отличаются от краткосрочных. Долгосрочное перераспределение ресурсов от непроизводительных расходов к производительным за счет «бюджетного маневра» могло бы повысить долгосрочные темпы экономического роста на 0,8 п. п., что за 20-30 лет позволит увеличить ВВП на 20-25%. Согласно нашим расчетам, изменение структуры бюджетных расходов за последние пять-шесть лет привело к снижению темпов экономического роста на 0,3 п. п. ежегодно, то есть вследствие трансформации структуры бюджета в 2011-2017 гг. среднегодовые темпы экономического роста уменьшились на 0,3 п. п.

Мы попытались оценить влияние структуры бюджетных расходов на экономику. Для этого были оценены фискальные мультипликаторы уровня и темпа роста ВВП по различным функциональным направлениям расходов бюджета расширенного правительства. Анализ зарубежных исследований влияния государственных расходов на ВВП показал, что при оценке мультипликаторов необходимо учитывать наличие возможной обратной связи (уровень ВВП определяет уровень госрасходов). В данной работе оценки мультипликаторов расходов по различным функциональным разделам бюджетной классификации проводились с помощью модели векторной авторегрессии. Этот подход основан на оценке системы уравнений, где каждая переменная зависит от лагов всех переменных системы. Так как при таком подходе все переменные системы эндогенные (определяются из модели), то влияние одной переменной на другую оценивается через ответную реакцию переменной на изменение другой переменной (которая в модели представляет остаточный член оцененного уравнения).

По результатам исследований по рассматриваемой тематике эффект от дополнительной единицы расходов зависит от их типа: непроизводительные расходы («силовые» статьи) - в отличие от производительных (инвестиции в физический и человеческий капитал) - выступают в основном конечным потреблением ресурсов, поэтому имеют меньший мультипликативный эффект как для ВВП, так и для темпа его роста. Отсюда возникает зависимость темпов экономического роста от структуры бюджета расширенного правительства.

Оценки мультипликаторов на основе SVAR-моделей в целом согласуются со значениями мультипликаторов бюджетных расходов для Российской Федерации, которые были получены в других работах (Иванова, Каменских, 2011; Дробышевский, Назаров, 2012). Их значения для производительных направлений в целом больше, чем для непроизводительных. Оценки влияния функциональных направлений расходов бюджета расширенного правительства на темпы роста ВВП показывают, что производительные расходы оказывают более значимое влияние на экономический рост, чем непроизводительные. Это позволяет оценить, как может повлиять «бюджетный маневр» на структурные темпы роста, а также как повлияло изменение структуры бюджетных расходов в 2011-2017 г. на экономический рост.

В условиях ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры снижение расходов бюджета может иметь стабилизирующий эффект, однако с точки зрения влияния на рост оптимально снижать в первую очередь непроизводительные расходы, одновременно увеличивая либо, по меньшей мере, не снижая производительные. Так, оптимизация «несиловых» статей может сместить структуру расходов бюджета в сторону непроизводительных, что вряд ли будет способствовать увеличению темпов долгосрочного экономического роста.

Конечно, обеспечение безопасности при внутренних и внешних угрозах, в том числе за счет финансирования «силовых» статей, - необходимое условие устойчивого функционирования государства и поддержания социально-экономической стабильности. Тем не менее следует взвешенно подходить к определению необходимого уровня непроизводительных трат, понимая «цену», которую приходится платить обществу за ту или иную структуру бюджетных расходов.

Обратно к тексту

6 Мы намеренно выбрали посткризисный период.

Список литературы / References

• Дробышевский С., Назаров П. (2012). Оценка бюджетного и налогового мультипликатора в Российской Федерации. М.: РАНХиГС.
• Иванова Н., Каменских М. (2011). Эффективность государственных расходов в России // Экономическая политика. № 1. С. 176-192.
• Идрисов Г., Синельников-Мурылев C. (2013). Бюджетная политика и экономический рост // Вопросы экономики. № 8. С. 35-59.
• Кнобель А., Соколов И. (2012). Оценка бюджетной политики РФ на среднесрочную перспективу // Экономическое развитие России. Т. 19, № 12. С. 23-32.
• Кудрин А., Соколов И. (2017). Бюджетный маневр и структурная перестройка российской экономики // Вопросы экономики. № 9. С. 5-27.
• Alesina A., Ardagna S., Perotti R., Schiantarelli F. (1999). Fiscal policy, profits and investment. NBER Working Paper, No. 7207.
• Aschauer D. A. (1989). Is public expenditure productive? Journal of Monetary Economics, Vol. 23, No. 2, pp. 177-200.
• Baldacci E., Clements B., Gupta S., Cui Q. (2008). Social spending, human capi tal, and growth in developing countries. World Development, Vol. 36, No. 8, pp. 1317-1341.
• Barrell R., Holland D., Hurst I. (2012). Fiscal consolidation: Part 2. Fiscal multipliers and fiscal consolidations. OECD Economics Department Working Paper, No. 933.
• Barro R. J. (1991). Economic growth in a cross section of countries. Quarterly Journal of Economics, Vol. 106, No. 2, pp. 407-443.
• Barro R. (1996). Determinants of economic growth: A cross-country empirical study.
• NBER Working Paper, No. 5698.
• Barro R. J., Lee J. W. (1993). International comparisons of educational attainment.
• Journal of Monetary Economics, Vol. 32, No. 3, pp. 363-394.
• Barro R. J, Redlick C. J. (2011). Macroeconomic effects from government purchases and taxes. Quarterly Journal of Economics, Vol. 126, No. 1, pp. 51-102.
• Barro R., Sala-i-Martin X. (1995). Economic growth. N. Y.: McGraw Hill.
• Batini N., Callegari G., Melina G. (2012). Successful austerity in the United States, Europe and Japan. IMF Working Paper, No. 12/190.
• Baum A., Poplawski-Ribeiro M., Weber A. (2012). Fiscal multipliers and the state of the economy. IMF Working Paper, No. 12/286.
• Benoit E. (1978). Growth and defence in LDCs. Economic Development and Cultural Change, Vol. 26, pp. 271-280.
• Blanchard O., Perotti R. (2002). An empirical characterization of the dynamic effects of changes in government spending and taxes on output. Quarterly Journal of Economics, Vol. 117, No. 4, pp. 1329-1368.
• Born B., Juessen F., Müller G. (2013). Exchange rate regimes and fiscal multipliers.
• Journal of Economic Dynamics and Control, Vol. 37, No. 2, pp. 446-465.
• Bose N., Haque M. E., Osborn D. R. (2007). Public expenditure and economic growth: A disaggregated analysis for developing countries. The Manchester School, Vol. 75, No. 5, pp. 533-556.
• Clarida R., Gali J. (1994). Sources of real exchange rate fluctuations: How important are nominal shocks? NBER Working Paper, No. 4658.
• Corsetti G., Meier A., Müller G. J. (2012). What determines government spending multipliers? Economic Policy, Vol. 27, No. 72, pp. 521-565.
• Cole H. L., Ohanian L. E. (2004). New Deal policies and the persistence of the great depression: A general equilibrium analysis. Journal of Political Economy, Vol. 112, No. 4, pp. 779-816.
• Devarajan S., Swaroop V., Zou H. (1997). The composition of public expenditure and economic growth. Journal of Monetary Economics, Vol. 37, No. 2-3, pp. 313-344. Dicle B., Dicle M. F. (2010). Military spending and GDP growth: Is there a general causal relationship? Journal of Comparative Policy Analysis, Vol. 12, No. 3, pp. 311-345.
• Dolls M., Fuesta C., Peichl A. (2012). Automatic stabilizers and economic crisis: US vs.
• Europe. Journal of Public Economics, Vol. 96, No. 3-4, pp. 279-294.
• Dunne J. P. (1996). Economic effects of military expenditure in developing countries: A survey. Contributions to Economic Analysis, Vol. 235, pp. 439-464.
• Dunne J. P., Uye M. (2010). Military spending and development. In: A. Tan (ed.).
• The global arms trade: A handbook. L.: Routledge, pp. 293-305.
• Dunne J. P., Tian N. (2013). Military spending and economic growth: A survey.
• The Economics of Peace and Security Journal, Vol. 8, No. 1, pp. 5-11.
• European Commission (2012). The quality of public expenditures in the EU. European Economy. Occasional Papers, No. 125.
• Feldstein M. (1996). The missing piece in policy analysis: Social security reform.
• American Economic Review, Vol. 86, No. 2, pp. 1-14.
• Fisher J. D. M., Peters R. (2010). Using stock return to identify government spending shocks. Journal of Economic Literature, Vol. 120, No. 544, pp. 414-436.
• Giordano R., Momigliano S., Neri S., Perotti R. (2008). The effects of fiscal policy in Italy: Evidence from a VAR model. Banca d’Italia Working Papers, January.
• Gorodnichenko Y., Mendoza E. G., Tesar L. L. (2012). The Finnish great depression: From Russia with love. American Economic Review, Vol. 102, No. 4, pp. 1619-1643.
• Gupta S., Clements B., Baldacci E., Mulas-Granados C. (2005). Fiscal policy, expenditure composition, and growth in low-income countries. Journal of International Money and Finance, Vol. 24, No. 3, pp. 441-463.
• IMF (1995). Unproductive public expenditures: A pragmatic approach to policy analysis.
• IMF Pamphlet Series, No. 48.
• Ilzetzki E, Mendoza E. G., Végh C. A. (2013). The time for austerity: Estimating the average treatment effect of fiscal policy. Journal of Monetary Economics, Vol. 60, No. 2, pp. 239-254.
• Iradian G. (2007). Rapid growth in transition economies: Growth-accounting approach.
• IMF Working Paper, No. WP/07/164.
• Jordа Т., Taylor A. M. (2016). How big (small?) are fiscal multipliers? Journal of Monetary Economics, Vol. 60, No. 2, pp. 239-254.
• Kneller R., Bleaney M., Gemell N. (1999). Fiscal policy and growth: Evidence from OECD countries. Journal of Public Economics, Vol. 74, No. 2, pp. 171-190.
• Lucas Jr. R. E. (1988). On the mechanics of economic development. Journal of Monetary Economics, Vol. 22, No. 1, pp. 3-42.
• Moreno-Dodson B. (ed.) (2013). Is fiscal policy the answer? А developing country perspective. Washington, DC: World Bank.
• Mountford A., Uhlig H. (2008). What are the effects of fiscal policy shocks? NBER Working Paper, No. 14551.
• Perotti R. (2004). Estimating the effects of fiscal policy in OECD countries. IGIER Working Papers, No. 276.
• Ram R. (1995). Defense expenditure and economic growth. In: K. Hartley, T. Sandler (eds.). Handbook of defense economics. Vol. 1. Amsterdam: Elsevier, pp. 251-274. Ramey V. A. (2011). Can government purchases stimulate the economy? Journal of
• Economic Literature, Vol. 49, No. 3, pp. 73-85.
• Romer C. D., Romer D. H. (1989). Does monetary policy matter? A new test in the spirit of Friedman and Schwartz. NBER Macroeconomics Annual, Vol. 4, pp. 121-170.
• Smaldone J. P. (2006). African military spending: Defence versus development? African Security Review, Vol. 15, No. 4, pp. 18-32.
• Smith R. P. (2000). Defence expenditure and economic growth. In: N. P. Gleditsch,
• G. Lindgren, N. Mouhleb, S. Smit, I. de Soysa (eds.). Making peace pay: A biblio­ graphy on disarmament and conversion. Claremont, CA: Regina Books, pp. 15-24. Tanzi V., Zee H. (1997). Fiscal policy and long-run growth. International Monetary
• Fund Staff Papers, Vol. 44, No. 2, pp. 179-209.
• World Bank (2006). Fiscal policy for growth and development: An interim report
• Background Paper for the Development Committee Meetings. Washington, DC. World Bank (2007). Fiscal policy for growth and development: Further analysis and lessons from country case studies. Background Paper for the Development Committee Meetings. Washington, DC.

УДК 177.5
ББК 60.524.41

Цель. Целью исследования является выявление социальных, экономических, политических последствий экономического неравенства населения России, а также факторов, способствующих росту этого неравенства.

Методы. Информационной основой исследования стали данные Федеральной службы государственной статистики, зарубежных специалистов, а также результаты общероссийских социологических исследований, проведенных специалистами ИСЭПН РАН (г.Москва), ИСПИ РАН (г.Москва). Для проведения расчетов использовались методы экономико-статистического анализа.

Результаты. Проведенное исследование показало, что избыточное неравенство доходов населения, высокий уровень бедности коррелируют с низкими показателями экономического роста, здоровья населения, социальной устойчивости. Выявлены факторы, способствующие увеличению неравенства доходов.

Выводы. Для обеспечения ускорения социально-экономического развития страны в условиях глобализации и роста конкуренции на международных рынках необходимо обеспечить социальную стабильность, снижение экономического неравенства, создавая условия для роста доходов групп населения с низкими доходами и совершенствовать механизмы регулирования распределения доходов со стороны государства.

Ключевые слова: валовой внутренний продукт России , социальная напряженность , уровень бедности , экономическое неравенство .

В настоящее время в России происходит замедление темпов экономического роста. В 2011 году ВВП вырос на 4,3%, в 2012 - на 3,4% . «Всемирный банк (ВБ) ожидает в 2013 году в РФ экономического роста на 2,3 процента ВВП» . Продолжает оставаться актуальной проблема высокого уровня бедности, одновременно с каждым годом в стране растет число миллиардеров, миллионеров. При этом наблюдается неуверенный рост благосостояния населения и несущественное увеличение доли среднего класса в современном российском обществе. Проблема имущественного расслоения, экономического неравенства, увеличивающего разрыва по уровню доходов между разными слоями населения выступает чрезвычайно серьезным вызовом национальной безопасности государства. Специалисты, занимающиеся изучением проблем бедности, уровня, качества жизни и социального поведения населения, приходят к общему консенсусу относительно закономерностей и взаимосвязи между показателями, характеризующими социальную, экономическую, демографическую ситуацию в стране и динамикой показателей, отражающих неравенство доходов различных слоев населения.

Статистические данные показывают, что Россия находится в группе стран со значительным удельным весом социальных групп, доходы которых оказались ниже условной черты бедности (табл.1).

Таблица 1- Уровень бедности в различных странах мира в 2009-2011гг,%

	Удельный вес населения за чертой бедности	Коэффициент Джини
Беларусь
Азербайджан
Индонезия
Казахстан
Киргизия

Источник: Россия и страны мира.Стат.сб. / РосстатM., 2012. С.109,111.

Как видно из представленных в таблице данных, по уровню бедности Россия оказывается в более неблагоприятном положении, чем даже некоторые страны СНГ - Казахстан, Беларусь, Украина, Азербайджан, где доля населения, находящегося ниже уровня бедности, в 2 раза меньше, чем в России.

Общеизвестным фактом является выявленная обратная зависимость между ростом неравенства доходов населения и экономическим ростом государства. Если мы посмотрим на значения коэффициента Джини, отражающего степень отклонения фактического распределения доходов населения от равномерного распределения, представленного в таблице 1 для ряда стран и соотнесем их с показателями динамики ВВП соответствующих стран, то увидим, что в странах с меньшим коэффициентом Джини динамика ВВП имеет более высокие значения, чем в странах с более высокими значениями коэффициента Джини.

Таблица 2- Динамика валового внутреннего продукта

Беларусь
Азербайджан
Индонезия
Казахстан
Киргизия

Источник: Россия и страны мира.Стат.сб. / РосстатM., 2012. С.80,81.

Таким образом, очевидно, что больший уровень расслоения населения по уровню доходов коррелирует с невысокими значениями экономического роста страны, что также констатируют многие специалисты.

В частности, по мнению А.Шевякова « избыточное неравенство доходов является системной характеристикой экономических и социальных дисфункций » , результаты проводимых им исследований показали, что «при снижении избыточного неравенства на 1% темп экономического роста повышается примерно на 5%, а темп роста инвестиций - на 6,2%» . При этом данная зависимость проявляется таким образом, что « нормальное неравенство проявляет себя как позитивный фактор, а избыточное - как негативный » .

Эту корреляцию подтверждают опубликованные данные других исследователей - увеличение доходов 20% наиболее богатых слоев общества на 0,07 пункта снижает среднегодовые темпы роста экономики на 0,5 пункта. По результатам исследований в 45 странах учеными Гарвардского университета Ф. Ларрэн и Р. Вергар установлено, что при увеличении неравенства на 10% в распределении доходов между высшим и низшим квинтилем населения происходит падение производства на 0,9% на душу населения, на основании чего они пришли к выводам о том, что «неравенство тормозит процесс экономического роста» и «между неравенством и экономическим ростом существует негативная корреляция» . Другие исследователи, также констатируют, что «социальное неравенство в той или иной степени негативно сказывается на экономическом росте», масштабные разрывы в распределении доходов, характерные, в том числе, для России, «не могут не тормозить экономического роста, ибо они будут сдерживать расширение … совокупного платежеспособного спроса, определяющего повышательную динамику ВВП» .

Вместе с тем следует рассмотреть генезис данной взаимозависимости между неравным распределением доходов и ростом экономики. На наш взгляд, здесь имеют место не только экономические, но и социально-психологические механизмы. Соглашаясь с точкой зрения А. Шевякова относительно того, что «неравенство, порождающее лишения среди значительных групп населения, вызывает ощущение бессилия, невозможности улучшить свою ситуацию, воздействует на социально-психологическое состояние общества негативно. В этом случае оно не только служит источником психологической напряженности, но и деформирует мотивацию социального поведения, в частности репродуктивного» , целесообразно утверждать об ухудшении социального самочувствия большинства населения, снижении мотивации к производительному труду и повышении протестных настроений.

Нельзя не согласиться с точкой зрения О.Кислицыной, которая отмечает, что «чем выше различия в уровнях жизни между богатыми и бедными, тем сильнее недовольство последних, что увеличивает социальную напряженность в обществе и может привести к социальному взрыву»

Для определения последствий чрезмерного имущественного расслоения специалистами выдвинут ряд гипотез. В частности, негативные социальные последствия этого явления призвана объяснить предложенная Р.Вилкинсоном «гипотеза относительной позиции означает, что плохому здоровью способствуют не просто условия, испытываемые теми, кто находится в абсолютной бедности, а, скорее, осознание своей обездоленности, стресс и другие психологические, а не материальные, факторы. Влияние неравенства в распределении доходов на здоровье было эмпирически доказано в ряде зарубежных исследований, которые проводились не только на уровне одной страны, но и в разных странах и регионах» .

Увеличение социального неравенства, которое идет вслед за ростом экономического, и его осознание людьми с низкими доходами и социальным статусом в обществе «создает стресс, который в свою очередь способствует развитию сердечно-сосудистых заболеваний, депрессии, и т.п. Таким образом, неравенство является причиной возникновения проблем со здоровьем среди бедных. Однако стресс и депрессии способствуют тому, что индивид, возможно, станет виновником аварии или совершит преступление. И, таким образом, вредное воздействие неравенства может распространиться на все население в целом» .

По мнению ведущих российских специалистов по социальной психологии, «наиболее отчетливо социально-психологические последствия избыточного неравенства сказываются не среди богатых, а среди более бедных слоев населения, включая и «нижнюю» часть среднего класса. В частности, негативные психологические эффекты социальных сравнений особенно остро проявляются в ситуациях, когда искусственно навязываются, например, посредством СМИ, заведомо недостижимые образцы для подражания (гламур, образ жизни «новых русских» и т. п.), которые порождают в обществе лишь недовольство, раздражение, дискомфорт, агрессию, суицидальные намерения, протестные настроения, что находит выражение в соответствующей статистике» .

Автор солидарен с точкой зрения сторонников так называемой неоматериальной концепции, полагающих, что «несправедливое распределение дохода в стране приводит к неравному доступу различных слоев населения к товарам и услугам, прямо или косвенно способствующим улучшению состояния здоровья. Что, в свою очередь, способствует снижению эффективности профилактических мер здравоохранения (например, прививки детям), контроля заболеваемости (например, туберкулезом), повышению показателей преступности, влияющей на здоровье всего населения .

В связи с этим можно констатировать, что социальная стабильность государства зависит от степени выраженности протестных настроений, агрессии, других асоциальных форм поведения населения, вызванных избыточным неравенством в распределении доходов. Автор согласен с мнением А.Шевякова, определяющего в качестве основной причины избыточного экономического неравенства и бедности «деформацию сегодняшних механизмов формирования и перераспределения доходов населения, их настройку в пользу богатых… в результате реформ выиграло только 20 процентов наиболее обеспеченного населения (9-я и 10-я децильные группы). Россияне со средними доходами не только не разбогатели, но и не восстановили уровень благосостояния 1990 года. А группы с самыми низкими доходами остались за чертой абсолютной бедности». Несовершенные механизмы формирования и распределения доходов не позволят ни в ближайшей, ни в среднесрочной перспективе, создать условия для сплочения, повышения социальной стабильности российского общества. Дезинтеграционные процессы, как в социальном, так и в территориальном плане продолжают усугубляться, поскольку «межрегиональное неравенство доходов у нас гораздо выше, чем неравенство индивидуальных доходов на душу населения в государствах Западной Европы. А это чревато угрозой распада страны. Разрыв между доходами наиболее и наименее обеспеченных 10 процентов россиян внутри регионов в 5—10 раз превосходит западноевропейские показатели! Из-за неравномерности развития территорий показатели бедности охватывают от 12 до 90 процентов населения» .

В последние годы неравенство доходов постоянно увеличивается, что приводит к обострению у большинства населения чувства несправедливого распределения ресурсов страны, что приводит к нелегитимности в восприятии населения существующего высшего класса, его права владения источниками обогащения и, как следствие, - всей политико-экономической системы в целом в стране. По мнению одних специалистов, «население, 15 лет живущее в условиях рынка, считает рыночные отношения нелегитимными и аморальными» .

Согласно точки зрения других специалистов, «по мнению общества, власть и собственность сосредоточились в руках бюрократов, богатых и криминала» . Все распространенные в общественном сознании точки зрения относительно распределения ресурсов в стране способствуют усилению протестных настроений и неуверенности у владельцев капитала в своем будущем, подталкивая их к выводу капиталов за рубеж. Такое положение вещей несет в себе серьезную опасность возобновления такого явления как классовая борьба. При этом имеется весьма высокая вероятность перехода скрытых классовых противоречий, включающих желание высших классов сохранить статус-кво, а низших классов - радикально изменить существующее положение вещей, к открытой классовой вражде, а затем и к борьбе. Проводимые специалистами исследования показывают, что «по мнению большинства наших сограждан, в современном российском обществе становятся все более заметными противоречия между бедными и богатыми (в 2006 г. их отметили 84 % опрошенных), между низшими и высшими классами (76%), между работодателями и работниками (53%) , причем постоянно нарастает доля россиян, которые считают, что наше государство выражает интересы богатых граждан и государственной бюрократии» .

Мы солидарны с мнением В.Левашова о том, что «социально-классовый разлом общества на две явно неравные части: богатое и сверхбогатое меньшинство (5%) и нищее, бедное и едва накормленное большинство (до 60%), - объективно удерживают Россию в зоне повышенных рисков, в зоне предкризисного состояния, вероятных классовых конфликтов» . К этому следует добавить неспособность или нежелание государства, как важнейшего регулятора социально-экономических процессов, минимизировать подобного рода риски, что свидетельствует о его неэффективности в решении данного вопроса.

Таким образом, следует констатировать, что в России сохраняется и продолжает увеличиваться разрыв по уровню доходов между высшими и низшими социальными слоями общества по ряду причин, устранение которых позволило бы создать такие условия, при которых усиливающийся антагонизм между различными частями российского общества - сверхбогатым меньшинством и бедным большинством - мог быть ослаблен. Это позволит снизить уровень социальной напряженности, преступности, смертности, создать предпосылки для экономического роста и, наконец, повысить качество жизни для большей части населения. Факторов, препятствующих этому, достаточно много. Сюда можно отнести качество государственного управления, степень коррумпированности госаппарата, состояние судебно-правовой системы, прозрачность банковской системы, уровень защищенности частной собственности, степень антагонизма труда и капитала (наемных работников и работодателей-собственников), наличие условий для предпринимательства, самозанятости населения. Экономическая свобода и самостоятельность, равенство всех перед законом, равный доступ к ресурсам, одинаковые возможности для самореализации, развитие предпринимательства выступают «важнейшим внутренним стратегическим ресурсом устойчивого саморазвития муниципального обра-зования, региона и страны в целом» . Это позволит снизить разрыв в доходах разных слоев населения и предотвратить губительный для страны рост экономического неравенства.

В развитых странах мира найдены и успешно функционируют механизмы государственного регулирования распределения доходов, включающие принцип прогрессивного налогообложения, социальной мобильности, государственных преференций малому бизнесу и т.д. Все это возможно реализовать и в России для придания импульса для ускорения поступательного социально-экономического развития страны. Для этого нужна политическая воля законодательной, исполнительной ветвей власти, а также гражданская, социальная, политическая активность российского населения.

Литература

1. Федеральная служба государственной статистики [электронный ресурс]. URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/accounts (дата обращения 21.01.2014)
2. Всемирный банк: Рост ВВП в России в 2013 году составит 2,3% // Российская газета 2013, 13 июня [электронный ресурс]: http://www.rg.ru/2013/06/13/vvp-anons.html (дата обращения 21.01.2014)
3. Шевяков А.Ю. Неравенство и формирование новой социальной политики государства // Вестник РАН. 2008. Том 78. № 4.С. 304-331.
4. Шевяков А.Ю. Социальная политика и реформирование распределительных отношений // Вестник РАН. 2007. Том 77. № 3. С. 195-210.
5. Надель С.Н. Социальные факторы экономического роста // Социальные источники экономического развития М.: ИМЭМО РАН, 2005. С.7-18.
6. Кислицына О.А. Неравенство в распределении доходов и здоровья в современной России. М.: ИСЭПН РАН, 2005. 376 с.
7. Юревич А.В, Журавлев А.Л., Юревич М.А. Избыточное неравенство доходов как угроза национальной безопасности России [электронный ресурс] // Национальная безопасность. № 2. 2013. URL: http://e-notabene.ru/nb/article_550.html (дата обращения 21.01.2014)
8. Шевяков А. Избыточное неравенство как тормоз развития страны [электронный ресурс] // Российская Федерация сегодня. 2007. №23. URL: http://www.russia-today.ru/old/archive/2007/no_23/23_ economics. htm (дата обращения 21.01.2014)
9. Дондурей Д. Без модернизации массового сознания любые социально-экономические преобразования обречены // Мир перемен. 2007. № 2. С.70-85
10. Левашов В. К. Социополитическая динамика российского общества: 2000-2006. М.: Academia, 2007.514 с.
11. Масленникова А.Ю. Развитие предпринимательства в городах Свердловской области на современном этапе [электронный ресурс] // Муниципалитет: экономика и управление. 2012. №2(3). URL: http://municipal.uapa.ru/ru-ru/issue/2012/02/10/ (дата обращения 22.01.2014)

Bibliography

1. Federal service of national statistics . URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/accounts (date of reference 21.01.2014)
2. World bank: Growth of GDP in Russia in 2013 is 2,3% // Rossiyskaya gazeta June 13, 2013 : http://www.rg.ru/2013/06/13/vvp-anons.html (date of reference 21.01.2014)
3. Shevyakov A.Yu. Inequality and development of new social policy of the state // Vestnik RAN. 2008. V. 78. № 4. P. 304-331.
4. Shevyakov A.Yu. Social policy and reformation of distributive relations // Vestnik RAN. 2007. V. 77. № 3. P. 195-210.
5. Persson T. and Tabellini G. Is Inequality Harmful for Growth? Theory and Evidence // American Economic Review, 1994 Vol. 84.Р. 600-621.
6. Larrain F. and Vergara R. Income Distribution, Investment and Growth. Development Discussion Paper № 596. Harvard University. August 1997.
7. Nadel S.N. Social factors of economic growth // Sotsialniye istochniki ekonomicheskogo razvitiya. М.: IMEMO RAN, 2005. P.7-18.
8. Kislitsina O.A. Inequality of income and health distribution in modern Russia. М.: ISEPN RAN, 2005. 376 p.
9. 9. Yurevitch A.V., Zhuravlyov A.L., Yurevitch M.A. Excessive inequality of incomes as jeopardy to national security of Russia // Natsionalnaya bezopasnost. № 2. 2013. URL: http://e-notabene.ru/nb/article_550.html (date of reference 21.01.2014)
10. 10.Shevyakov A. Excessive inequality as a deterrent of the country development // Rossiyskaya Federatsiya segodnya. 2007. №23. URL: http://www.russia-today.ru/old/archive/2007/no_23/23_ economics. htm (date of reference 21.01.2014)
11. Dondurey D. Any social-economic reforms without modernization of mass conscience are doomed // Mir peremen. 2007. № 2. P.70-85
12. Levashov V.K. Social-political dynamics of the Russian society: 2000-2006. М.: Academia, 2007.514 p.
13. Maslennikova A.Yu. Contemporary business development in the cities of Sverdlovsk region // Munitsipalitet: ekonomika i upravleniye. 2012. №2(3). URL: http://municipal.uapa.ru/ru-ru/issue/2012/02/10/ (date of reference 22.01.2014)

Growth of economic inequality in Russia: social-political consequences

Purpose. The purpose of the research is to identify social, economic and political consequences of economic inequality of the population in Russia and factors encouraging the growth of that inequality.

Methods. The data from the Federal service of national statistics, foreign experts and the results of the All-Russian sociological research conducted by the experts of ISEPN RAN (Moscow), ISPI RAN (Moscow) have become an informational basis of the research.

Results. The conducted research has proved that the excessive inequality of personal income, high level of poverty associate with indices of economic growth, health of the population, social steadiness.

Conclusions. To provide acceleration of social-economic development of the country in the age of globalization and growth of competitiveness on the world markets it is necessary to assure social stability, decrease of economic inequality developing the conditions for income rise of low-income population and improve regulating mechanisms of revenue distribution on part of the state.

Key words: 1

Настоящая статья посвящена исследованию экономического роста России в современных условиях, а также рассмотрению факторов, за счет которых этот рост возможен. Среди основных факторов выделяются инвестиции в основной капитал, показатели загрузки капитала и использования труда, внешнеторговая составляющая роста ВВП, цены на нефть. Проведен анализ темпов экономического роста и выделены периоды, характеризующие динамику экономического роста России. Проведенный анализ темпов роста экономики страны показал, что последние годы происходит его устойчивое снижение, поэтому необходима разработка новых подходов к обеспечению роста экономики страны. На основе проведенного исследования было констатировано, что осуществление экономического роста может происходить по двум направлениям: вовлечение в производство дополнительных факторов труда и капитала; рост совокупной факторной производительности.

экономический рост

среднедушевые денежные доходы

темпы прироста

факторы роста

инвестиции

1. Бетс Г., Брайндли Б., Уильямс С. Бизнес. Толковый словарь [Текст]. – М.: ИНФРА-М, Издательство «Весь Мир», 1998. – 1035 с.

2. Горюнов Е.Л., Трунин П.В. Банк России на перепутье: нужно ли смягчать денежно-кредитную политику // Вопросы экономики. – 2013. – № 6. – С. 29–44.

3. Декомпозиция темпов роста ВВП России / С. Синельников-Мурылев [и др.]. – М.: Изд-во Ин-та Гайдара, 2015. – 128 с. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:http://www.iep.ru/files/RePEc/gai/rpaper/126Sinelnikov.pdf (дата обращения: 28.03.2017).

4. Золотарева Г.А., Подопригора И.В. Сбережения как необходимое условие осуществления инвестиций // Известия Томского политехнического университета. – 2011. – Т. 319, № 6. – С. 41–45.

5. Интерактивная витрина: ВВП России на душу населения по паритету покупательной способности [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cbsd.gks.ru/# (дата обращения: 28.03.2017).

6. Иохин В.Я. Экономическая теория. – М.: Юрист, 2006. – 861 с.

7. Малаховская М.В., Золотарева Г.А., Подопригора И.В. Инвестиции в жилищное строительство как фактор экономического роста //Инвестиции в России. – 2006. – № 4. – С. 23–24.

8. Сафрончук М.В. Экономический рост. – Киров: АСА, 2004. – С. 605–644.

9. Федеральная служба государственной статистики: ВВП [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/accounts/# (дата обращения: 28.03.2017).

10. Федеральная служба государственной статистики: Инвестиции в основной капитал [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat _main/rosstat/ru/statistics/enterprise/investment/nonfinancial/# (дата обращения: 28.03.2017).

11. Федеральная служба государственной статистики: Численность населения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/ population/demography/# (дата обращения: 28.03.2017).

12. Центральная База Статистических Данных: Индекс Джини [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru/dbscripts/cbsd/dbinet.cgi (дата обращения: 28.03.2017).

Одна из главных проблем, стоящих перед Россией, - обеспечить экономический рост на основе структурной перестройки экономики. На основе мирового опыта можно предположить, что этой цели можно достичь в первую очередь путем привлечения в реальный сектор экономики значительных инвестиционных ресурсов и организации механизма их эффективного использования .

В большей степени в краткосрочном периоде на темпы роста ВВП влияют некапиталоемкие факторы. Но в среднесрочном и долгосрочном периодах на темпы прироста ВВП преимущественное влияние оказывают капитальные вложения. При этом российской экономике необходимо перейти к инновационной образующей капиталовложений вместо энергосырьевой, так как именно инновационные ресурсы воспроизводятся в расширенном масштабе .

Для анализа факторов, влияющих на экономический рост экономики России, необходимо проанализировать динамику ВВП (табл. 1).

Таблица 1

Динамика ВВП с 2005 по 2015 гг., млрд руб.

Как видно по данным табл. 1, объем ВВП в текущих ценах за десять лет увеличился на 59194,5 млрд руб. (почти в четыре раза). При этом снижение произошло только в 2008 г., но заметно замедление темпов роста в 2015 г. Если рассматривать динамику реального роста ВВП в сопоставимых ценах 2008 г., то его увеличение произошло на 8730,6 млрд руб., или на 26,13 %. Заметно снижение ВВП по отношению к 2008 г. не только в 2009, но и в 2010 г., а также упал ВВП в 2015 г. В среднем за десять рассматриваемых лет средний рост экономики составил 2,6 % (с учетом падения в отдельные годы). Сравнение динамики ВВП в текущих и сопоставимых ценах показывает также, что наибольшее влияние на темпы экономического роста оказало изменение цен, которое в 2015 г. по отношению к 2008 г. составило 193,7 %.

Для оценки характера динамики рассмотрим темпы и направление изменений динамики ВВП (табл. 2).

Таблица 2

Темпы прироста ВВП в ценах 2008 г. в период с 2006 по 2015 гг., %

Наибольший рост экономики происходит в первые два анализируемых года с постепенным снижением до показателей, близких к нулю в последние годы.

Экономический рост представляет собой долговременное увеличение реального валового внутреннего продукта в абсолютных значениях и в расчете на каждого жителя страны . Поэтому для характеристики экономического роста и состояния экономики страны используем не только динамику ВВП, но и объем ВВП на душу населения по паритету покупательной способности (ППС). За 2015 г. в России он составил 24451 доллар на человека (табл. 3).

Таблица 3

Динамика ВВП России на душу населения по ППС в текущих ценах, долл., 2006-2015 гг.

По данным табл. 3 видно, что показатель ВВП России на душу населения растет, за десять лет его рост составил 163,9 %, но его рост происходил до 2012 г.

Таким образом, проведенный анализ темпов роста экономики страны показал, что последние годы происходит его устойчивое снижение, поэтому необходима разработка новых подходов к обеспечению роста экономики страны.

Изучая вопросы экономического роста, нельзя не упомянуть об экономическом развитии, которому сопутствуют качественные структурные изменения в отраслевом разрезе, среди которых можно выделить следующие: механизмы программно-целевого финансирования, уровень и динамика инвестиций.

В разных странах темпы экономического роста различаются, это обусловлено, в первую очередь разными темпами роста численности населения, а также различными объемами инвестиций и соответственно разным уровнем технического прогресса .

Однако, если основываться на кривой Джини, то рост численности населения напрямую не зависит от экономического роста . Численность населения России представлена на рисунке . Как видно из рисунка, численность населения в годы наибольшего подъема экономики (2005-2008 гг.) снижалась.

Численность населения России 2001-2016 гг.

В условиях стагнации экономики, обусловленной наличием объективных и субъективных факторов, именно показатель численности населения не предрасположен к значительным колебаниям в динамике. Вместе с тем необходимо обратить внимание на другие ресурсы, после активизации которых будет возможен не только экономический рост, а также и увеличение эффективности экономических систем. Такими ресурсами должны выступить инновации и инвестиции.

В современных условиях необходимой составляющей экономического роста является внедрение инновационных технологий на производстве, что в свою очередь предполагает эффективное использование ресурсного потенциала страны, таким образом, главными факторами развития и совершенствования института экономического роста должны стать инновации и инвестиции в производстве. Инвестиции в основной капитал РФ представлены в табл. 4.

Таблица 4

Инвестиции в основной капитал России, млрд руб., 2000-2014 гг., млрд руб.

Направление изменения инвестиций и общего объема ВВП совпадает, но темпы роста инвестиций (в 3 раза) отстают от темпов роста национального продукта (в 3,7 раза). Такое соотношение темпов роста может свидетельствовать о повышении эффективности капитальных вложений. Но если исключить фактор инфляции, рассчитанный по табл. 1, то вложения в реальные инвестиции в 2015 г. по отношению к 2008 г. снизились на 14 %.

Таким образом, учитывая значительные масштабы инвестиционного рынка России, можно предположить, что одним из факторов экономического развития является стимулирование увеличения инвестиций . Уровень освоения повышения технологичности производственного цикла и модернизации будет содействовать экономическому росту страны, благодаря тесной корреляционной связи с макроэкономическими показателями.

Темпы роста ВВП России можно разложить на три составляющие: структурная, которая определяется фундаментальными факторами роста; внешнеторговая, которая определяется благоприятными условиями торговли; конъюнктурная, которая включает в себя бизнес-циклы и случайные шоки. Данное разложение темпов роста было проведено на основе подхода, разработанного Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и дополненное с учетом зависимости российской экономики от внешнеторговой конъюнктуры.

На основе разложения темпов роста ВВП были выделены стадии развития российской экономики. Динамика экономического роста России может быть охарактеризована следующими тремя этапами:

I. 2001-2003 гг. - На данном этапе экономический рост происходит за счет повышения загрузки производственных мощностей (капитала), а также усиления инвестиционной активности и создания нового капитала; структурная составляющая на этом этапе находилась в диапазоне 5-5,1 % . Внешнеторговая компонента составляет менее 1 %, это обусловлено незначительной разницей между фактической и среднемноголетней ценой на нефть, за исключением 2000 г.

II. 2004-2008 гг. - На втором этапе структурная составляющая остается на достаточно высоком уровне, немного снижаясь примерно с 4,9 до 4,5 %, за счет роста загрузки мощностей и использования рабочей силы. Вместе с тем темпы роста инвестиций в основной капитал отстают от темпов роста ВВП, а показатели загрузки капитала и использования труда приближаются к уровню полной загрузки. Внешнеторговая составляющая роста ВВП растет с 1,6 до 2,7 %, это можно объяснить быстрым ростом нефтяных цен, которые существенно превышают среднемноголетний уровень .

III. 2009-2014 гг. На третьем этапе структурная составляющая снижается с 4,3 до 1-2 %. Возникает угроза рецессии, это обусловлено тем, что фундаментальные факторы производства остаются на прежнем уровне. Уровень использования рабочей силы приближается к максимально возможному, а капитал не расширяется. Можно сделать вывод о том, что только увеличение совокупной факторной производительности может стать основой для повышения структурной составляющей.

На третьем этапе можно выделить три периода изменения внешнеторговой компоненты изменения экономики:

2009 г. - в этом году происходит существенное падение цен на нефть с 98 долл/барр. в 2008 г. до 62 долл./барр. Так же в данном году наблюдается падение спроса на российский экспорт сырья, из этого следует снижение внешнеторговой составляющей с 2,6 до 0,93 %.

2010-2012 гг. - в данный период цены на нефть устанавливаются выше среднемноголетних показателей, а также, увеличиваются цены и объемы экспорта российского газа. Таким образом, внешнеторговая компонента растет и составляет 1,5-2 %.

2013-2014 г. - в данный период внешнеторговая компонента снижается с 1,1 до 0,9 %. В этом периоде уровень цен на нефть начинает постепенно снижаться и достигает своего одиннадцатилетнего минимума в 38 долл/барр. Данный период характеризуется более низкой внешнеторговой компонентой темпов роста ВВП, чем во II периоде.

Таким образом, можно охарактеризовать стадии развития и причины изменения экономического роста:

1. 1999-2000 гг. - данная стадия характеризуется восстановительным ростом.

2. 2001-2003 гг. - рост на данной стадии обусловлен увеличением инвестиций и загрузки капитала. Соответственно, в указанные периоды времени структурная компонента темпов роста ВВП была максимальной за весь рассматриваемый период.

3. 2004-2008 гг. - данный период характеризуется пиком роста мировых цен на нефть и, следовательно, увеличением внешнеторговой компоненты роста ВВП.

4. 2008-2014 гг. - данная стадия характеризуется колебанием цен на нефть с их снижением к концу периода, снижением внешнеторговой компоненты роста ВВП.

Такая же ситуация сохраняется на 2015 г. и первую половину 2016 г. с незначительными изменениями.

Период перегрева экономики в начале 2008 г., в котором происходило снижение структурной и внешнеторговой составляющих роста.

Мировой экономический кризис 2008-2009 гг., в данном периоде конъюнктурная компонента приняла большое отрицательное значение из-за случайного шока, который включал суммарное воздействие всех факторов мирового кризиса.

Фаза бизнес-цикла экономики 2010-2014 гг., этот период характеризуется стабилизацией конъюнктурной компоненты роста ВВП, но в 2012-2014 гг. российская экономика перешла в нижнюю фазу цикла после перегрева, и, соответственно, конъюнктурная компонента ушла в отрицательную область..

Таким образом, исследование показало, что можно сделать вывод о том, что снижение темпов экономического роста России, начавшееся в конце 2008 г., вызвано не монетарными факторами , а отсутствием внутренних источников экономического роста.

Выход российской экономики из мирового экономического кризиса обеспечили высокие цены на нефть, а также они позволили сохранить положительные темпы экономического роста до 2014 г., несмотря на то, что наблюдалось снижение совокупной факторной производительности при полной загрузке мощностей.

Осуществление экономического роста может происходить по двум основным направлениям. Первое направление - вовлечение в производство факторов труда и капитала, при этом особенно важным фактором экономического роста в условиях повышения инновационной образующей капиталовложений является качественное увеличение человеческого капитала, что подразумевает под собой осуществление реформ в сферах образования и здравоохранения.

Второе направление осуществления экономического роста может происходить за счет роста совокупной факторной производительности, которая подразумевает под собой более глубокое структурное реформирование, затрагивающее институциональные изменения. Необходимы серьезные реформы, направленные на снижение зависимости российской экономики от внешнеэкономической конъюнктуры.

При этом нельзя забывать об одном из важнейших факторов, увеличении инвестиционного спроса, который может быть обеспечен за счет благоприятного институционального климата.

Библиографическая ссылка

Подопригора И.В., Золотарева Г.А. АНАЛИЗ ФАКТОРОВ, ВЛИЯЮЩИХ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ РОССИИ // Фундаментальные исследования. – 2017. – № 4-2. – С. 379-383;
URL: http://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=41491 (дата обращения: 06.04.2019). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»

Одним из важнейших макроэкономических показателей является валовой внутренний продукт (ВВП), который отражает рыночную стоимость конечных товаров и услуг, произведенных на территории государства за один год во всех отраслях экономики и предназначенных для потребления, экспорта и накопления. Именно по данному показателю можно судить об общем благосостоянии стран, наблюдая прямую зависимость: чем выше уровень производства, тем выше благосостояние страны.

Развитие национального хозяйства, сопровождающееся ростом реального объема производства, представляет собой экономический рост, мерой которого является темп прироста реального ВВП. Экономический рост обуславливают различные факторы, влияющие на возможность увеличения объема производства, а также повышения эффективности и качества роста. В данной статье мы рассмотрим современные проблемы экономического роста в России, а также повлиявшие на него факторы.

Начнем с того, что экономика Российской Федерации ощутила достаточно сильное давление санкций ЕС и США за последние годы (начиная с 2014 г.), что сказалось на экономике различных ведущих отраслей, а также динамике ВВП. Снижению темпов прироста объема производства также поспособствовали такие негативные факторы как: растущая инфляционная угроза, слабеющий рост потребления и низкая инвестиционная активность. Помимо этого, проблемным моментом является ожидание возможности дальнейших санкций со стороны запада – это порождает некоторую неопределенность, которая оказывает негативное влияние на инвестиционную деятельность, как один из важнейших факторов российской экономики.

Произошел отток капитала за рубеж, уровень иностранных инвестиций в нашу экономику снизился, сократились темпы роста потребления, - все это оказало негативное влияние на перспективу дальнейшего развития нашей экономики, а также на экономический рост.

Следующей проблемой для экономического роста страны стала импортозависимость от ряда различных товаров и услуг. Конечно, сегодня невозможно представить себе государство, которое не было бы задействовано в системе мировых хозяйственных связей, однако степень взаимосвязи между странами бывает разной.

В торговом балансе нашей страны главными партнерами остаются страны ЕС, АТЭС и СНГ (крупнейшие из них Китай и Германия). Так, определенная зависимость России от запада в условиях санкций отразилась на обеспеченности страны стратегически важными товарами, такими как лекарства, технологии, некоторые продовольственные товары, а также комплектующие для производств.

Следует отметить, что нельзя говорить о влиянии санкций однозначно. В краткосрочном периоде они негативно сказываются на экономическом росте нашей страны и экономике в целом. Однако при правильно оказанной государственной поддержке имеет место эффективное импортозамещениее, которое в долгосрочной перспективе приведет к оживлению экономического роста, путем стимулирования собственного производства.

Помимо перечисленных факторов на темпы роста ВВП влияют темпы производительности труда, рост которой на 1 % сопровождается годовым приростом ВВП на 1,27%. Также оказывают влияние инфляционные процессы и уровень цен, воздействуя на динамику экономического роста страны отрицательно. Увеличение годового индекса потребительских цен на 1% сопровождается снижением индекса физического объема ВВП на 0,17%.

Как известно, различают два типа экономического роста: экстенсивный и интенсивный. При первом типе рост ВВП происходит за счет расширения сферы применения трудовых, природных и материальных ресурсов. При втором типе экономический рост обеспечивается совершенствованием использования ресурсов, путем применения наиболее новых технологий, эффективных средств труда и форм организации процесса производства. Однако любые механизмы экономического роста должны быть направлены на достижение основной цели: увеличение объемов производства благ и услуг, улучшение их качества, обеспечение более высокого уровня жизни.

В России наблюдается, как экстенсивный, так и интенсивный типы экономического роста. Однако, по оценке Всемирного банка, очень долгое время рост экономики страны в большей степени базировался на применении старых производственных мощностей и сырьевых ресурсов, не представляющих собой качественные показатели. Это сказалось на отставании России в технико-экономическом развитии, а ведь именно модернизация экономики является главным фактором успешного экономического роста.

Технологические изменения в экономике зависят от состояния труда и капитала: воплощенный технический прогресс наблюдается в случае, если в экономике создается новый капитал. Если же технологические изменения состоят в проведении исследований, в накоплении патентов и новый капитал не создается, то имеет место невоплощенный технический прогресс. Задача технологических изменений состоит в том, чтобы усовершенствовать факторы производства (тем самым увеличив производительность труда), обеспечив этим устойчивые темпы экономического роста.

Производительность труда – показатель, зависящий не только от самого труда, но и от обеспеченности его фондами, а также от технологичности системы, в том числе системы управления. Для того чтобы приблизиться к уровню ведущих развитых стран по экономическому росту и развитию, России необходимы определенные меры государственного регулирования в области научно-технической политики. На наш взгляд, ее основной задачей должно стать создание условий для повышения продуктивности/производительности в области науки и техники на длительном отрезке времени.

Подводя итог, отметим, что некоторые ученые считают причиной нынешних проблем экономического роста России несовершенство сложившегося хозяйственного механизма, который препятствует модернизации экономики. Помимо этого, на сегодняшний день экономика нашей страны имеет достаточное количество проблем, обусловленных влиянием негативных факторов, которые препятствуют устойчивому экономическому росту. Государству необходимо непрерывно предпринимать меры по их устранению.

На наш взгляд, для смены вектора экономического роста целесообразно:

Правительству и государственным компаниям стать главными инвесторами в стране;

Необходимо формирование стабилизационного финансового государственного фонда, целью которого будет развитие инновационных технологий и поддержание реального сектора экономики;

Ориентация экономики РФ на интенсивный тип развития, снижение зависимости национальной экономики от сырьевого сектора.

Таким образом, достигнуть устойчивого и ощутимого экономического роста можно лишь путем проведения реформ, суть которых была обозначена нашим правительством, как смена экономической модели. Причем в настоящее время необходимы более глубокие изменения системы хозяйствования, чем простой отказ от сырьевой модели и диверсификация экономики.

Список литературы

1 .Белокопытов А.В. Факторы экономического роста России в условиях санкционного прессинга. Российскоепредпринимательство. – 2016.- N 2.

3 .Маневич В. Долговременные макроэкономические процессы и условия роста российской экономики.// Вопросы экономики. – 2017.- N 1.

4 .Микульский К.И. Россиявпоискахмоделиэкономическогороста // Общество и экономика.- 2017.- N 3-4.

5 .Сухарев О.С. Экономический рост и научно-техническое развитие (теоретические штрихи к формированиюполитики). //Вопросы территориального развития.- 2017.- N 1.

6.CухаревО.С. ЭкономическийроствРоссии:проблемауправления // Экономист.-2016.- N 7. 7.Цхададзе Н.В. Экономический рост или экономический застой: противоречивые тенденции развития современной российской экономики// Глобальная экономика в ХХI веке: диалектика конфронтации и солидарности. Сборник научных трудов/ Под ред. Д.э.н., проф. Сорокина Д.Е., д.э.н., доц. Альпидовской М.Л.- Краснодар, 2017.- С.241-245 (494 с.).

8 .Цхадазе Н.В. Риск возникновения кризисных процессов и экономического застоя а современной России// Phenomenon of the market economy: vectors and features evolution. Academic Monograph.- LSP, 2017,- P.208-213 (620р.)

9 .Цхададзе Н.В. Экономические условия застоя современной российской экономики// Сборник научных трудов «Вопросы современной экономики и менеджмента: свежий взгляд и новые решения».- Екатеринбург, 2017- С.7-11 (110 с.).

10 .Цхададзе Н.В. Кризис экономического развития России: последствия экономических санкций //Экономические вызовы западных санкций против России: общие и особенные черты: Монография. Под ред. М.Л. Альпидовской- Краснодар: Изд-во НИИ Экономика ЮФО, 2016.- С.83-89. (184с.).

1

1 Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского»

Рассмотрены особенности инфляционных процессов в российской экономике на современном этапе. Определены социально-экономические последствия инфляции в России и выявлены эффективные методы для борьбы с ней. Показана взаимозависимость роста цен с объемами промышленного производства. Построена модель воздействия инфляции на уровни национальной экономики. Показана динамика индекса потребительских цен на протяжении последних двух лет. Выявлены товары и услуги, на которые наблюдается наибольший прирост цен за последние пол года. Представлены основные монетарные методы борьбы с инфляцией, применяемые центральным банком России в условиях динамических колебаний курсов валют. Показан размер валютных интервенций ЦБ; изменение золотовалютных резервов за два года и динамику ключевой ставки. Определены общеэкономические меры по борьбе с инфляцией на современном этапе.

инфляция

индекс потребительских цен

золотовалютные резервы

валовый внутренний продукт

экономический рост

1. Виноградова А.В., Пыхтеев Ю.Н. Роль нефтегазового комплекса России в обеспечении макроэкономической стабильности // Экономический анализ: теория и практика. 2014. № 44 (395). С. 47-57.

2. Кемаева М.В., Кемаев К.В. Специфика реиндустриализации в России // Экономика и предпринимательство. 2014. № 7 (48). С. 947-951.

3. Макушева Ю.А., Горина М.С. Особенности процесса управления человеческими ресурсами в условиях инновационной экономики // Экономика и предпринимательство. 2015. № 2 (55). С. 661-664.

4. Малкина М.Ю. Инфляционные процессы и денежно-кредитное регулирование в России и за рубежом. М.: ИНФРА-М, 2012.

5. Подчищаева О.В., Пыхтеев Ю.Н. Итерационные методы решения больших задач межотраслевого баланса // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Экономика и финансы. 2004. № 1. С. 57-61.

6. Пыхтеев Ю.Н., Эгамов А.И. Модель стремительно развивающегося сектора применительно к российской экономике // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014. № 4-1. С. 333-338.

7. Пыхтеев Ю.Н., Воронина А.С., Бурова А.А. Приоритеты денежно-кредитной политики в экспортно-сырьевой экономике // Успехи современного естествознания. 2014. № 12-5. С. 616-619.

8. Сайт Банка России. Режим доступа: http://www.cbr.ru/

9. Сайт федеральная служба государственной статистики. Режим доступа: http://www.gks.ru/

10. Сайт РБК. Режим доступа: http://rbcdaily.ru/economy/562949993344677.

Одной из самых острых проблем для современного развития экономики в большинстве стран мира является инфляция. Она негативно влияет на все стороны жизни в обществе. Инфляция приводит к обесцениванию результатов труда, уничтожению сбережений юридических и физических лиц, препятствуя долгосрочным инвестициям и экономическому подъему. Инфляционные процессы в России чрезвычайно нестабильны и, согласно созданным условиям, имеют достаточно большой потенциал для развития.

Основное внимание в работах Д. Белоусова, Л. Красавиной, А. Кудрина, В. May, Н.Райской, В. Садкова, Я. Сергиенко, С. Синельникова-Мурылева, О. Сухарева, А. Улюкаева, С. Филлипса, С. Фишера, М. Малкиной уделяется особенностям влияния инфляции на экономический рост, инвестиционную активность, эффективность социально-экономического развития, а также инструментам её регулирования.

Цель исследования - определить социально-экономические последствия инфляционных процессов в России и выявить эффективные методы для борьбы с ней. Теоретической и методологической основой исследования послужили материалы официальных сайтов Российской Федерации, труды и разработки отечественных и зарубежных ученых-экономистов, публикации по избранной проблематике в периодической печати, компьютерные издания и сайты сети Интернет.

На рис. 1 представлена модель воздействия инфляции на уровне национальной экономики, где показаны главные направления «деятельности» или воздействия инфляции в экономике: на отдельные хозяйствующие субъекты и на домашние хозяйства, что принято называть микроуровнем и на государство, то есть макроуровень.

Рис. 1. Модель воздействия инфляции на уровни национальной экономики

Высокая и нестабильная инфляция неприемлема для экономики, так как становится невозможным обеспечить высокую долгосрочную динамику экономических процессов. Высокая и, в первую очередь, скачкообразная инфляция не дает возможности снизить уровень процентных ставок коммерческих банков ; инфляция может привести к потере ценовой конкурентоспособности государства.

Есть большое разнообразие взаимозависимостей между инфляцией и реальным объемом национального производства. Индекс физического объема валового внутреннего продукта Российской Федерации по итогам 2014 г. составил 100,6%. Номинальный объем ВВП России в 2014 г. Составил 709,76 трлн. руб.

По оценкам Минфина, шоковый эффект от санкций составил 2% ВВП. Прогнозы на будущее так же неутешительны: если санкции не отменят, в 2015 году Россию могут ждать отрицательные показатели роста ВВП. По оценкам экспертов, спад инвестиций в России достигнет в 2015 г. 19%.

С 2012 года в России идет процесс замедление темпов развития промышленного производства. Объемы добычи нефти увеличились лишь на 0,9% и составили за 2014 год 523 миллионов тонн, добыча газа выросла на 2,1% и достигла уровня 668 миллиардов кубов .

В тоже время снизились объемы добычи угля на 2,9% и составили порядка 347 миллионов тонн. Производство электроэнергии сократилось на 1,6%, объемы тепловой энергии снизились на 1,3%. Объемы готового черного проката сократились на 1,7%, всего выпущено 57,9 миллионов тонн. Выпуск легковых автомобилей уменьшился на 1,3% .

В пищевой промышленности объемы хлебобулочной продукции уменьшились на 2,6%. В сфере добычи полезных ископаемых угля в 2014 г. было добыто на 2,9% меньше, чем в 2013 г., нефти - 523миллионов тонн (рост +0,9%), газа - 668 миллиардов кубов (+2,1%).

Введение западных санкций может существенно снизить рост промышленного производства, поскольку многие российские предприятия зависят в большей или меньшей мере от импорта оборудования. На рис. 2 представлена динамика промышленного производства в России.

Рис. 2. Динамика промышленного производства за 2014 г.

По данным РБК ожидается, что в 2015 году российская промышленность сократится на 4,8%. . ЦБ прогнозирует падение ВВП на 3,2% по итогам 2015 года .

Тяжелые социальные последствия инфляции проявляются в снижении реальных доходов граждан и нарушении нормального распределения дохода между слоями населения . По данным Федеральной службы государственной статистики, после роста в октябре 2014 г. на 1,9% и падения в ноябре на 3,9% реальные доходы граждан РФ снизились в декабре на 7,3%. По итогам года падение составило 1%.

Предполагается сильнейшее за последние 15 лет падение реальных доходов населения в России в 2015 г - на 8,5%. Например, в ЦМАКП считали, что реальные доходы граждан сократятся в 2015 году примерно на 6%. В Центре развития ВШЭ ожидают снижения доходов на 8%. Реальная зарплата при этом снизится на 11%. ФБК обнародовал прогноз падения доходов населения на 6,5%.

Инфляция в РФ за 2014 год составила 11,4%, вернувшись к двузначному показателю впервые с кризисного 2008 года, свидетельствуют данные Росстата . За период январь - июнь 2015 ИПЦ составил 108,5%/

Рис. 4. ИПЦ в группировке КИПЦ в 2015 году

Эффективную антиинфляционную стратегию надо строить так, чтобы свести к минимуму воздействие на национальную экономику внешних инфляционных импульсов, прежде всего таких, которые связаны с перемещениями через границы спекулятивных капиталов.

Страны, которые уверенно пошли по пути рыночных преобразований, уже имеют некоторые положительные результаты, отраженные, прежде всего, в сдерживании инфляционных процессов, приросте объемов производства, улучшение уровня жизни в обществе.

На данном этапе борьбы с инфляцией предложим следующие основные направления экономической политики, направленной на оздоровление денежной системы нашей страны:

1. Необходимо завершить уже начатые реформы (предприятий, бюджетно-налоговой, финансовой систем) в целях формирования рыночных отношений.

2. Следует сменить целевую ориентацию экономической политики - подавление инфляции любой ценой на рост ВВП.

3. Первоочередной антиинфляционной мерой является преодоление кризиса инвестиций путем оживления инвестиционного процесса, концентрации средств на приоритетных пунктах. Потенциальным источником инвестиций остается репатриация «беглых» капиталов, переведенных из России за рубеж по нелегальным и легальным каналам.

4. Традиционно делается ставка на привлечение иностранных инвестиций для экономического развития.

Также можно выделить основные методы борьбы с инфляцией в России, которые проводит Центральный банк за период 2014-2015 года:

Чтобы ограничить рост курса доллара, ЦБ повысил предложение валюты за счет продажи золотовалютных резервов.

Мировой кризис и современные политические и экономические условия подтвердили важнейшее значение накопленных резервов для решения проблемы стабилизации курса национальной валюты и экономики в целом. С начала 2014 года Центральный банк вновь приступил к валютным интервенциям (таблица 1) с целью поддержки рубля . За 2014 - май 2015 года было продано 161887 млн. долларов США, и сейчас они находятся на уровне середины 2006 года. Еще одним фактором является снижение стоимости евро по отношению к доллару США на валютном рынке .

Таблица 1

Размер интервенции ЦБ и золотовалютные резервы в 2014 -2015 гг.

	Размер интервенции Центрального банка				Золотовалютные резервы, млн. долл. США
						валютные резервы
	млн. долл. США		млн. евро
январь, 2014
сентябрь
январь, 2015
					Изменение за период: